Антон Кулаков - Дерево и пень[СИ]
— Говорила я управе, что когда–нибудь на этом бордюре кто–нибудь шею свернет, — возмущалась старушка, наблюдая за тем, как дворники расчищают место, где только что поскользнулась и разбилась насмерть, свернув себе шею молодая девушка.
Тучная женщина с ребенком на руках беседовала с милиционером:
— Она опаздывала на автобус, — говорила она, всхлипывая, — но опоздала, и вероятно, сбросить скорость решила, — сапоги то осенние. Ну вот у бордюра она забуксовала и рухнула…
Тут они оба повернулись к павильону цвет прозрачного стекла которого стал вдруг светло–коричневым и в нем начал скручиваться рисунок. Тучная женщина, старуха и милиционер застыли и смотрели как зачарованные на это зрелище. Рисунок скрутился и на нем стали проступать буквы.
— Вика, будь осторожна, — прочитала Тучная женщина.
Стекло взорвалось и рассыпалось на тысячи кусков…
Вика с криками проснулась.
Всю дорогу в метро она думала о том, что видела во сне, и эти странные картинки и символы никак не давали ей покоя. С одной стороны ей давно снились кошмары и похуже, но в этом сне явно было что–то не так. Надо найти этого архитектора, подумала Вика, — ведь он один в первом сне не имел ко мне никакого отношения по крайней мере до вчерашнего вечера, когда мы столкнулись в больнице. А еще поговорить с Бэллой и Марфой. Они были во втором сне и, в отличие от Изольды, я знаю что могу поделиться с ними этим. Если держать страхи в себе, то они будут расти и множиться с невероятной скоростью. Но почему я должна быть осторожной и кого мне сейчас опасаться в первую очередь?
С этими мыслями она прошла по школьному коридору и открыла дверь в свой класс, навстречу новой беде…
— О господи, — закричала Вика.
Прямо на полу перед входом в класс в луже крови лежало тело Изольды Конисевич. На лбу красовалось пулевое отверстие. В кабинете еще стоял запах пороха…
11. МЕЖДУ РЕАЛЬНОСТЬЮ И ВЫМЫСЛОМ
Первое время Вика пыталась перебрать все варианты возможного поведения. Она стояла и смотрела на тело Изольды и не могла поверить в то что это происходит наяву, и что сейчас она не проснется. Этот кошмар мог легко оказаться продолжением ее ночного кошмара во сне. Но, к сожалению, это был кошмар наяву.
Вика выбежала в коридор и закричала:
— Помогите! — это было первое что пришло в ее голову, после того как она увидела остывающее тело Конисевич в классе, где через тридцать минут должны были начаться уроки. Но школа еще пустовала, так как дети еще не прибежали к началу занятий, а учителя всегда приходили за десять минут до урока. Вике пришлось бежать с третьего этажа на первый. По крайней мере там точно были охранник и вахтер. Пока она бежала по лестнице, ее терзали мысли о том, кто мог покуситься на жизнь Изольды, хотя было очевидно, кому именно выгодна ее столь своевременная смерть. И если это действительно была свекровь Вики, то последней определенно не позавидуешь.
Вика выбежала в холл и закричала:
— Помогите! В моем кабинете труп Конисевич! Ее кто–то застрелил!!!
Вахтерша и охранник поначалу застыли на месте и смотрели на Вику совершенно сумасшедшими взглядами. Поняв, что девушка не шутит Охранник направился к постовому телефону и вызвал милицию и «скорую». Вахтерша отпаивала Вику чаем и дала ей успокоительное. Несчастную трясло, ее руки дергались, а в глазах все еще стояло зрелище, которое она узрела на своем рабочем месте. Потом, немного успокоившись, она холодным тоном сказала:
— Вызови мне такси, я поеду в больницу. Пусть меня там ищут…, — она свыклась с мыслью что вляпалась по уши и теперь ей хотелось быдь рядом с сыном. Все равно никто уроки в такой ситуации проводить не будет.
Охранник поначалу высказал мысль, что этот поступок будет чересчур необдуманным. Но Вика настаивала на своем:
— Допросят там. Ничего с ними не случится! Если не вызовете такси — я поеду на метро…
Так Вика сбежала из школы и уехала в больницу. Приехавшие представители власти опечатали кабинет и закрыли для доступа третий этаж школы. Занятия были вынуждены отменить. Это решение приняла первый заместитель директора — саму Елизавету никто не мог вызвонить — мобильный был отключен. Милиция допросила охранника и вахтершу. Вахтерша сказала мало важного — она пришла на работу через пять минут после прихода Вики. Охранник же показал, что в школу до Вики никто из преподавателей и детей не входил — она всегда приходила раньше всех, когда у нее были первые уроки. Таким образом, получалось что кроме Вики никто не мог убить Изольду, поскольку забраться в школу через окно практически невозможно — окна первого этажа были перекрыты решетками, кроме того у школы был очень высокий фундамент… Вокруг здания все обыскали — следы на снегу от шагов возможного злоумышленника, который обладал альпинистскими навыками, а без них проникнуть в школу было нереально, найти не удалось. Это серьезно сокращало круг подозреваемых до охранника и самой Вики. Но у охранника было одно замечательное оправдание — камера слежения у входа, которая отслеживала всех визитеров.
Тем временем в больнице Вика напоролась и на Елизавету и на Александра:
— Что ты здесь делаешь? — возмутилась Елизавета. Хотя ее возмущение смотрелось немного наигранным.
— То же самое я могу спросить у вас, — ответила Вика, — у вас же были неотложные дела. Почему вы не в школе? — про себя она отметила что беседует со свекровью как–то чересчур нахально. По крайней мере ее интонация была немного фамильярной.
— Я никогда не приезжаю в школу с утра, если у меня нет уроков! — парировала свекровь. И это была чистая правда — Елизавета никогда в жизни не позволяла себе тратить на школу лишнее время.
— Следовательно вы не в курсе, что вашего замечательного завуча по фамилии Конисевич сегодня утром пристрелили. Аккурат в кабинете где я должна была вести урок! — финальная фраза прозвучала с какой–то долей горькой иронии.
— Что? — ахнула Елизавета, — ты убила Изольду? — И снова фальшивое удивление. У Вики возникло ощущение что свекровь уже в курсе что ее дорогую заместителя Конисевич кто то подстрелил. А может быть… А вдруг это сделала она сама?
— Я? — удивилась Вика, — я только нашла тело.
— Ты что–нибудь трогала в кабинете? — спросила Елизавета. Интонация выдавала некоторое разочарование.
— Я что, совсем полная дура?
— Если бы ты была не совсем полной дурой, — сказал Александр, — то не побежала бы сюда, а была бы сейчас там.
— Если бы я не была совсем совсем полной дурой, я бы тысячу раз подумала прежде чем с тобой переспать, — выдала Вика.
— Помолчи, — осадила ее Елизавета, давая понять что развиваться семейному скандалу она не даст, — Вика, иди к сыну, — неожиданно мягко сказала она, — тебе надо отдохнуть, у тебя шок.
Вика очень удивилась резкой перемене в свекрови, подумав, что это неспроста. Но мысль свою не озвучила, а удалилась в палату к сыну. В этом разговоре итак накопилось слишком много вопросов без ответов, но Вика все мысли гнала прочь — ее интересовал только сын.
Елизавета повернулась к сыну и сказала с облегчением:
— Вот, кажется, и решилась наша проблема.
— Что ты имеешь в виду? — Александр еще не совсем понял логики матери.
— Я поеду в школу, а ты проследи чтобы твоя женушка не слиняла отсюда, — сказала она загадочно.
— Мама, что ты задумала? — испугался Александр.
— Увидишь! И подумай над тем, чтобы развестись с Викой, скоро ничто не будет этому мешать — сказала, улыбнувшись, Елизавета на прощание и удалилась.
Александр остался стоять посреди коридора, так ничего и не поняв. А все–таки стоило задуматься что мог придумать жуткий мозг его мамочки… Но естественно ему не могло хватить воображения, чтобы составить тот план, который соорудила Елизавета. Поскольку он был воистину дьявольским.
Приехав в школу директриса сразу попала к следователю, которому заявила:
— Моя невестка приехала в больницу к сыну, сказав, что она застрелила Конисевич, так как та шантажировала ее.
— А она не сказала чем именно шантажировала ее эта женщина? — спросил следователь.
— Сказала — она знала что Вика работает в школе по поддельному диплому и обещала вывести ее на чистую воду. Изольда потребовала у нее десять тысяч долларов.
— А вы знали об этом? — строго посмотрел следователь.
— Только подозревала. Ведь невестка долго делала вид что учится в педагогическом университете в Смоленске. Пару раз у меня была мысль навести справки, но никак не доходили руки. Сейчас, когда она пришла в больницу и все рассказала, она просила меня никому ничего не говорить, но я давно слежу за ней и знаю, что она плохая мать и плохая жена.
— Из–за этого вы решили не молчать?
